1. Узнайте точку зрения ребенка. Как он понимает этот конфликт? Посочувствуйте ему: «Тебе, наверное, было очень обидно», «Ты, похоже, просто не знал, что делать», «Ты, наверное, испугалась». Обратите внимание: вы не говорите ему, что он поступил правильно или неправильно, вы говорите нечто гораздо более важное - что он попал в сложную ситуацию и вы поможете ему найти из нее достойный выход.
2. Выслушайте точку зрения учителя. Выслушайте внимательно и уважительно. Подумайте, смогли бы вы сами в подобной ситуации быстро принять верное решение (как правило, учителям и врачам приходится принимать решения очень быстро).
3. Признайте вину своего ребенка там, где он действительно виноват. «Да, он поступил глупо, когда вышел отвечать к доске с набитым ртом», «Да, он не должен был драться», «Да, моя дочь не должна была разговаривать с вами таким тоном».
4. Сформулируйте, в чем, по вашему мнению, ребенок не виноват. «Он поступил глупо, но он не хотел никого обидеть», «Он ввязался в драку, но, кажется, его сосед по парте всерьез его “достал”», «Моя дочь очень старается сдерживаться, но сегодня она не выспалась и, возможно, поэтому сорвалась. Отчасти это моя вина: я вчера не уложила ее вовремя». Не ищите оправданий - ищите объяснений. Одной маме чувствительного, эмоционального и творчески одаренного мальчика однажды пришлось услышать от учительницы такую претензию: «Ваш ребенок часто плачет от обиды, а мальчики в 7 лет вообще не должны плакать». На что мама ответила: «Мне кажется, дети плачут, чтобы погасить стресс. Взрослые в этой ситуации обычно курят, пьют или матерятся. Пусть уж лучше плачет». Учительница с ней согласилась.
5. Спросите у учительницы, что, по ее мнению, вам следует делать в этой ситуации. Если вы не можете с ней согласиться, вежливо скажите ей об этом и объясните, почему вы так считаете. Постарайтесь прийти к взаимопониманию.
6. Расскажите ребенку о решении, которое вы приняли вместе с учительницей, и спросите, устраивает ли оно его. Если нет, обсудите ситуацию вместе с ребенком и постарайтесь найти приемлемый для всех выход. Скажите ему, в чем, по вашему мнению, он виноват, а в чем нет,
и спросите, согласен ли он с такой оценкой. Если он признает свою вину, спросите у него, как он мог бы исправить ситуацию (извиниться, возместить нанесенный ущерб, сделать что-то хорошее человеку, которого обидел). Объясните ему, что нужно извиняться, даже если ты не хотел ничего плохого, а всё получилось случайно. «Извини, пожалуйста, я случайно тебя толкнул, я не хотел сделать тебе больно, мне очень жаль, что так вышло». Иногда стоит сказать ребенку, что учительница была неправа, но ее нужно простить. «Да, она не должна была кричать на тебя. Но был конец дня, она сильно устала, а когда человек устает, он часто ошибается. С тобой такое тоже бывает, правда?»
7. Спросите у ребенка, нужна ли ему ваша поддержка при разговоре с учителем (или другим участником конфликта) или он постарается всё уладить сам.
Может показаться, что я выступаю за «мир любой ценой». Это не совсем так. Да, я действительно «за мир» между родителями и учителем. Это прежде всего в интересах ребенка. Но не любой ценой.

Бывают ситуации, когда приходится идти на конфликт. Психологи советуют «поставить границу» заранее, но как-то странно думать «заранее» о милой и интеллигентной женщине: «Если она назовет моего ребенка сволочью, значит, пришло время вмешаться». Поэтому примите на вооружение старинное русское правило: утро вечера мудренее. Если утром вас всё еще трясет от возмущения, а ребенок категорически отказывается идти в школу, значит, настало время действовать.
К счастью, мне (пока?) не приходилось попадать в подобные ситуации, поэтому я приведу отрывок из книги Л. Н. Лордкипанидзе, в котором она рассказывает о конфликте, возникшем между ее сыном и учительницей, и о выводах, которые она сделала из этой истории:
«Когда-то, когда мои сыновья еще были школьниками, случилось, что меня вызвали к завучу, чтобы обвинить в плохом воспитании сына, осмелившегося дерзить учителю. Конфликт возник на уроке биологии, преподавала которую пожилая женщина-пенсионерка. Тема урока была
- расы и национальности. Учительнице не нравился мой мальчик, наверное, у нее были для этого основания. Рассказывая о расовых особенностях внешности, она коснулась рукой головы Тимура и сказала:
- У всех вредных и упрямых людей жесткие волосы.
Полагаю, что она была очень удивлена, обнаружив, что его жесткие на вид черные кудри оказались мягкими, как шелк. Решив, по-видимому, быть честной, она, зная, что мама Тимура - грузинка, заявила:
- Люди кавказской национальности, особенно грузины, очень грубые и жестокие.
На что мой сын “грубо” ответил:
- С вашими взглядами вам не место в школе!
Не трудно представить реакцию учительницы...
Смущаясь - ему было обидно за меня и стыдно за учительницу, - "грубиян” пересказывал мне эту историю, потупив глаза и извиняясь за то, что мне придется пойти в школу, так как его выгнали с уроков и без родителей не допустят к занятиям.
На следующее утро, выслушав упреки завуча в адрес своего сына, “из- за которого учительница ушла домой с сердечным приступом”, я выразила сожаление только по поводу приступа. Но не стала ни оправдываться, ни извиняться за сына, потому что считала и считаю, что он был абсолютно прав. Я так и сказала завучу.
“Поддерживать авторитет учителя в любой ситуации” является обязанностью родителей, по мнению школьного администратора.
Мое несогласие с такой точкой зрения было расценено как “возмутительное ”.
Однако я высказала свои аргументы, которые, быть может, помогут и вам не предавать своих детей. У моего сына было, есть и будет много разных учителей, а я - мама, одна. Больше, чем авторитет того или другого учителя, меня волнует, как мой сын относится ко мне; для меня важно, чтобы он доверял мне и уважал меня. Поэтому я не стану убеждать сына в том, что учитель прав, когда я уверена в обратном. Я не считаю возможным терять доверие и уважение сына ради того, чтобы поддержать сомнительный авторитет учителя. Учитель сам должен заботиться о своем авторитете.
Конечно, это не оправдывает крайностей - когда родители, не пытаясь разобраться в ситуации, во всем обвиняют учителя, считая своего ребенка безгрешным агнцем...
Не стану утверждать, что я убедила рассерженную даму. Но цель моя была в другом: хотя мой сын и не присутствовал при нашей беседе, он, я знаю, был уверен в том, что я не предам его.
Не оставляйте своего ребенка без поддержки. Вы ведь прекрасно понимаете, что любой человек может быть неправ, и учитель - не исключение. Представьте, как обидно вашему ребенку, если вы поддерживаете несправедливые обвинения в его адрес. Станьте преданным и любящим другом своего подрастающего сына, самой верной и искренней подругой своей дочери, и тогда в ваших душах и в душах ваших детей воцарится спокойствие».


Другой случай - на этот раз в старших классах. На уроке истории учитель говорит: «Поднимите руки, у кого родные были репрессированы. А теперь те, у кого бабушки и дедушки были рабочими или крестьянами. Вот видите, репрессии не коснулись рабочего класса, только интеллигенции, народ от них не пострадал». Когда одна из девочек из «неблагонадежной» семьи попыталась ей возразить, учительница оборвала ее: «А ты заткни рот!»
Словом, когда начинается «переход на личности», бороться за права ребенка можно и нужно. Личность ребенка (как и его тело) неприкосновенна. Если ребенок почувствовал себя беззащитным в той ситуации, когда взрослый повел себя по отношению к нему явно несправедливо, то эта горечь останется с ним надолго и будет отравлять ему жизнь. Нас не удивляет, что жертва физического насилия долгие годы не может восстановить доверие к людям и окружающему миру. Но жертвам психологического насилия не менее трудно наладить доверительные отношения с людьми. Именно в такой ситуации вы должны ясно дать понять ребенку, что он не один, что вы тоже считаете, что случившееся с ним неправильно, и готовы защищать его права. Поверьте, он будет вспоминать об этом с благодарностью долгие годы и передаст своим детям то же чувство защищенности и взаимовыручки.
Возможно, вам также помогут советы еще одной мамы - журналистки Л. А. Коваленко, автора книги «Диалоги с сыном», ведь отношения в треугольнике родители-ребенок-школа порой настолько сложны и неоднозначны, что стоит выслушать как можно больше различных мнений, чтобы сформулировать свое. А как мне кажется, у Л. А. Коваленко очень здравый взгляд на положение дел в школе (которое, кстати, не сильно изменилось с 1991 г., когда была написана эта книга)1221: «Завидую родителям, которым никогда не приходилось выслушивать учительских замечаний по поводу способностей, прилежания и послушания любимого чада. По молодости лет я настолько истово воспринимала разнообразные эти претензии, что в первый момент даже не удивилась, когда немолодая, опытная учительница посетовала, что мой сын-первоклассник “уж очень живой”. “Шалит на уроках?” - встревожилась я. “Нет, как раз на уроках он очень внимателен, но вот на переменах любит побегать”, - последовал ответ. По дороге домой я мучительно старалась сообразить, почему плохо ребенку семи лет от роду быть “живым” и какая существует этому состоянию приемлемая альтернатива ?
В последующей школьной жизни тот разговор вспоминался мне довольно часто, очевидно, в связи со всё новыми и зачастую не совсем ясными претензиями. Материнский комплекс неполноценности, впрочем, потерял остроту после первого же родительского собрания - выяснилось, что не только мой, но и подавляющее большинство остальных детей слишком “живые”, чересчур “характерные”, излишне “самостоятельные” и так далее. Гораздо позже я поняла, что винить учителя в излишней придирчивости к своим питомцам по меньшей мере несправедливо. Когда под твоим крылом тридцать-сорок живых, беспокойных, шумных ребятишек, тебе не до развития каждой отдельной индивидуальности - уследить бы, чтобы носы себе не поразбивали да ноги не поломали.
Разумеется, отлично было бы иметь классы численностью по десять- пятнадцать человек, школьные здания с бассейном и компьютерным классом, специальных преподавателей по музыке, ритмике, живописи и ваянию. И еще школьного психолога. И чтобы уроки по полчаса, и физкультура каждый день, и экскурсии в музей, как в Японии, и никаких домашних заданий хотя бы на воскресенье... Наверное, когда-нибудь так и будет. А учить наших малышей и подростков станут исключительно таланты уровня Амонашвили или Лысенковой. Однако на сегодняшний день мы имеем несколько другую школу, и именно в ней, обыкновенной и в высшей степени средней, учится наш ребенок. Говорят, есть дети, прекрасно адаптирующиеся и в современной учебной обстановке, не знаю, как-то не повезло встретить. Зато девять родителей из десяти при упоминании о школьных делах сына или дочери немедленно приходят в дурное расположение духа. Кто-то на чем свет стоит поносит систему народного образования, другие удивляются низкому профессиональному и моральному уровню педагогов, третьи бранят детей. Контакт школы с семьей, тот настоящий творческий и плодотворный контакт, о каком мы все мечтаем, увы, принадлежит к разряду исключений из общего правила взаимной неприязни...
...К тому же нелепо было бы перекладывать всю без исключения ответственность за качество образования наших детей лишь на школу. В конце концов, дети-то наши, и у кого, как не у родителей, должно больше всего болеть сердце о том, вырастет чадо Митрофанушкой или же интеллигентным человеком, независимо от того, какую выберет профессию? К несчастью, задача усложняется хроническим взаимонепониманием родителей и педагогов. В более легких случаях отношения сторон носят характер вооруженного нейтралитета, в других - превращаются в настоящее сражение, но в проигрыше всегда оказывается третий - ребенок или подросток.
Не стану утомлять вас голыми декларациями о возможности и необходимости мирного сосуществования семьи и школы, вы и сами отлично знаете, что контакт во всех отношениях выгоднее конфликта. В теории. Между тем на практике вам приходится сталкиваться с бездушием и грубостью, высокомерием и даже, что греха таить, с малограмотностью иных наставников. И это бы еще полбеды. Но в первые же школьные недели проявляются и собственные наши просчеты в подготовке малыша к новой жизни: неусидчив, суетлив, не доводит начатое до конца, в коллективе замкнут или, наоборот, чрезмерно раскован... Мы еще долго будем “кашлять” этими семейными недоделками, и ах как захочется свалить их на “смежников”-педагогов, вслух иронизируя над низкой учительской квалификацией или так же громогласно возмущаясь методикой преподавания. Душу-то мы отведем, а что пользы? Может, целесообразнее домашними методами восполнить то, что, по нашему мнению, недодали ребенку в школе? Мне кажется, такая позиция всё же более конструктивна. Раз уж современная школа не в силах обеспечить индивидуальный подход к каждому, давайте поможем и школе, и детям. Нам вроде бы сподручнее...
...Только опять же не надо во всем винить школу. Мне представляется, будто многие папы и мамы тоже страдают своеобразным недомоганием, уж не знаю, как его и квалифицировать,
“школьно-родительским неврозом” что ли... В самом деле, ну почему нас так гипнотизируют выставленные в дневнике оценки, почему столь охотно обрушиваемся мы с упреками на десятилетнего шалуна, заработавшего замечание типа “хулиганил на уроке” или “бегал на перемене”? Казалось бы, чего проще - спросить у сына, отчего вдруг ему вздумалось хрюкнуть на уроке и с какой стати он носился как угорелый по коридору? Кстати, умный и внимательный педагог не стал бы пачкать страницы дневника подобными высказываниями, любое озорство можно нейтрализовать шуткой, иронией, спокойным и веским словом. И вовсе не обязательно возмущаться громко, призывать на голову “малолетнего преступника” всевозможные кары и по каждому поводу апеллировать к родительской власти.
Я вовсе не хочу вбить очередной клин между семьей и школой, однако пренебрежение “человеческим фактором” в современной системе народного образования достигло таких пределов, что, право, страшно становится не только за знания и нравственность наших детей, но уже за их здоровье и психику. Между тем с окончанием школы жизнь-то только начинается, и никакой суперпятерочный аттестат не компенсирует понесенных потерь. Говорю об этом, опираясь в известной мере на свой личный опыт. Много лет после окончания школы пришлось мне вытравлять из своего сознания своеобразный “синдром отличницы”, приобретенный, признаться, в основном за счет собственного самолюбия, так как мои родители одинаково ровно относились к любым отметкам, изредка позволяя себе удивиться неожиданной единице. Но стремление “делать как надо” еще долго мешало мне и в учебе, и в работе, и в творчестве - страшновато было пойти по нехоженому до меня пути, а вдруг... двойку поставят?
Есть и еще одно опасное следствие несовершенства нашей школьной системы, вытравляющей одно из богатейших качеств детской да и вообще человеческой натуры - любознательность. Скажем, подавляющее большинство подростков практически не читают не связанной с программой литературы, да и программную-то пробегают “по диагонали”. Мало того, многие ребята не смотрят телевизор, не слушают радио, не берут в руки газет. Вот такая удивительная добровольная слепоглухота, с ней-то как бороться? Рецептов, разумеется, не существует. Мы, например, действовали традиционным способом - вечерами читали вслух Даррелла, Кассиля,
Гоголя и Булгакова. Подсовывали сыну книжку по интересующим его темам - о кошках там или о магнитофонах, о парусных кораблях или о войне 1812 года. Вплоть до восьмого класса в выходные таскали его в музеи, на выставки или концерты, а отпуск проводили также в совместных путешествиях... Нельзя сказать, чтобы всё это мы проделывали по заранее намеченной программе - просто нам всегда интересна была жизнь сына и его личность, на глазах меняющаяся и преподносящая нам кучу сюрпризов.